Луи Бриньон - Испанская невеста [Легенда о Габриель]
— Держите их, держите!
Вся колонна пленных, услышав эти крики, устремила взгляды в сторону Энрико.
Не медля ни мгновения, он тут же вскочил в седло и, наклонившись протянул руку Ансельму. Тот ухватился за руку и вскарабкался на круп лошади позади Энрико. Ещё прежде, чем Ансельм опустился позади него, Энрико изо всех сил ударил пятками бока лошади. Она вздрогнула и резко рванулась вперёд. Сзади понеслись крики и проклятия. Следом стали раздаваться беспорядочные выстрелы. Энрико почувствовал как сзади дёрнулся Ансельм, а затем прижался к его спине.
— Не бойся, мы уйдём, — крикнул Энрико.
Он взял влево и проскочил между двумя валунами, тем самым уходя от главной опасности — верхнего основания воронки, где их могли сразу перехватить. Далеко впереди возвышался холм. Туда и направил кота Энрико.
— Только бы добраться, — шептал он всё время, с глубокой надеждой наблюдая за приближением заветного места. Через мгновение он почувствовал, что Ансельм потихоньку сползает с коня.
— Ансельм! — тревожно закричал Энрико. В ответ полное молчание. Энрико обернулся. Первое, что он увидел — это серое лицо и закатившиеся глаза Ансельма. Он был тяжело ранен и дышал прерывисто. Но худшее состояло в том, что их быстро догоняли не менее двадцати всадников. Энрико осознал, что у них двоих нет надежды спастись. Но как он мог бросить раненого друга? Как он мог бросить человека, который спас ему жизнь? А Ансельм сползал всё ниже и ниже. Энрико попытался удержать его рукой, но цепи…не позволяли ему это сделать.
— Держись Ансельм, держись, — постоянно повторял Энрико. Он крутился во все стороны, пытаясь удержать друга. И эти попытки сильно осложняли движение лошади, которой и без того приходилось нелегко. В итоге, когда Энрико очередной раз обернулся, лицо обжёг удар плетью. Затем он получил ещё несколько ударов. Лошадь стала останавливаться. Всё ещё пытаясь удержать Ансельма, Энрико свалился на песок. Ему сразу же пришлось закрыть лицо руками. Его со всех сторон обступили и стали бить плетьми. Сознание начало быстро покидать его. Последнее, что он увидел, это штык… который вонзился в грудь Ансельма.
Энрико не знал, сколько времени провёл в забытьи. Когда он очнулся, всё тело жгло так сильно, что он не удержался и издал несколько болезненных стонов. А затем попытался пошевелиться. Ему удалось это сделать, но…он с удивлением услышал хлюпающий звук, а чуть позже почувствовал, что лежит в воде. Рядом послышался издевательский смех, а вслед за ним слова, сказанные на испанском языке:
— Хотел сбежать? Лучше бы умер сразу. Не пришлось бы мучиться…
Позабыв о боли, Энрико с удивлением смотрел на человека в грязных лохмотьях. Он сидел на песке, раскинув босые ноги и прислонившись спиной к камням. Человек был страшной худобы и почти не двигался. Энрико стал оглядываться вокруг себя. Он сидел в воде. Вода была повсюду. Виднелись лишь маленькие островки из песка. А вокруг… сплошной камень, по которому нескончаемыми струйками стекала вода.
— Я в пещере? — пробормотал Энрико, всё ещё не понимая, где именно он оказался. Действительно, место было похоже на пещеру. Десять шагов в длину и не больше восьми в ширину. Ничего похожего на дверь или выход здесь не имелось. Он даже встал и прошёлся вдоль камней, пытаясь обнаружить место, откуда можно были выйти. И только тут осознал, что с него стали кандалы.
— Где я? — в глубочайшем смятенье прошептал Энрико.
— Подними голову и увидишь!
Энрико тут же вскинул голову и…вздрогнул. Ровный круг… из мёртвого камня, по которому струилась вода. Это был колодец или шахта. Он поднимался всё выше и выше… в три или даже четыре человеческих роста. А наверху зияло круглое отверстие. Он не успел осознать весь ужас своего положения, когда вновь прозвучал этот зловещий голос:
— Раз в день дают еду, чтобы умер не сразу…Сюда, в эту яму, бросают тех, кто пытается бежать с рудника. Отсюда нет выхода…
— Как ты счастлив, Ансельм…
Энрико уткнулся головой в каменную стену и закрыл глаза. Он совершенно перестал замечать и боль, и воду, которую струилась по его телу.
Глава 27
Стефан постучал, но ответа не последовало. Он постучал ещё раз. Полная тишина. Тогда он осторожно взялся за ручку и приотворил дверь. Стараясь не шуметь, он вошёл внутрь. Перед ним предстала умиротворяющая картина. Свернувшись калачиком, Габриэль едва слышно посапывала. Она так сладко спала, что он не осмелился потревожить её, хотя она и просила её разбудить в случае, когда они минуют пролив. Последние несколько дней она вообще не спала. Первый день её нещадно рвало, затем она едва передвигала ноги от слабости. Она ни разу не была в море, потому качка на неё действовала особенно неприятным образом. Наконец всё прошло. Она начала оживать. И вот только сегодня по–настоящему крепко заснула. Бедняжка, она даже раздеваться не стала, а прямо так и заснула в мужском костюме, в котором и ходила по кораблю, дабы лишний раз не давать повода таинственному шептанию и ухмылкам, которые Санчо пресекал со всей строгостью.
— Энрико Саведа…я люблю тебя!
Стефан аж подпрыгнул на месте, когда позади него раздался крикливый голос попугая. Он устремил угрожающий взгляд на Торквемаду, который в это время с важным видом расхаживал по карте. Карта была расстелена на столе. Видимо, Габриэль пыталась вникнуть в суть мореплавания. Неизвестно, удалось ей это сделать или нет. Стефан не стал рассуждать на эту тему, а попросту, пригрозив кулаком попугаю, направился к двери.
— Прошли? — раздался позади него сонный голос. Он прозвучал настолько неожиданно, что Стефан дёрнулся и уж потом обернулся лицом к Габриэль. Она потянулась, а потом, свесив ноги с кровати, повторила свой вопрос.
— Да, прошли. Осталось плыть совсем немного.
— И качает не так сильно…
Габриэль поднялась и направилась к столу. Рядом с картой стоял кувшин. Она налила себе воды в чашу и одним махом выпила.
— Это ты привыкаешь к качке, — сделал уместное замечание Стефан и тут же пожаловался: — А вот я никак не свыкнусь с ней. Спать не могу. Только глаза закрою, так ощущение такое, словно сильно напился.
— Терпи, — бросила Габриэль и, прихватив плащ, вышла из своей каюты. На палубе было необычно тихо. Видно, все спали. И лишь один «Звездолов», бодрствовал. Он стоял у штурвала и, запрокинув голову, вглядывался в звёздное небо. Габриэль подошла к нему и тоже подняла голову.
— Здесь звёзды не такие как в Севилье, — негромко произнесла она, продолжая наблюдать за движением светил. — Странно…
